Цветок и Солнце

Жил-был цветочек. Он всегда тянулся к солнцу и красоте. Он любил быть в окружении других цветочков и дружить, весело общаться с ними. Он считал себя заурядным, обычным, невзрачным, но очень трудолюбивым и способным цветочком. Он мог долго-долго стараться, чтоб у него что-то очень хорошо получилось. Но он никогда не мог признаться себе в том, что ему всегда мало того, что у него получается.

Цветочек вырос. Он стал очень ярким цветочком, который много всего смог и что-то даже сильно лучше, чем другие. Другие начали обращать на него внимание, хлопать ему и хвалить. И ему это было очень приятно. Его трогало это внимание и окутывало ощущением, что его любят. Ему очень это нравилось. Он по-прежнему любил солнышко и красоту. Но ещё он начал очень сильно любить, когда ему хлопают. Он стал всё больше стараться, чтоб ему больше хлопали.

И ему хлопали. Им восхищались. Но он сам продолжал считать себя заурядным, но способным. Он не видел в себе ничего такого, чем он сам мог бы восхищаться. Он иногда задумывался о том, что как-то ему не очень уютно быть собой, когда его не отвлекают восхищения и хлопания других. Но ему казалось, что быть великолепным в глазах других и чужие похвалы не менее ценные, чем собственное "молодец" от самого себя.

Он долго-долго много старался радовать других, чтоб другие радовали его своими похвалами и восторгами. Он очень ценил этот мир, где другие хвалят его больше и лучше, чем он сам, который всё время хотел от себя всё больше и лучше. Он привык к этому существованию, где мнение других стало для него громче и ценнее, чем собственное.

Он реже любовался солнцем и чаще ловил восхищенные взгляды на себе, которые питали его и придавали ему сил, чтобы продолжать стараться. Он свыкся с тем, что его роль - это быть объектом восхищения для других. Он иногда выискивал в поле красивые цветочки и любовался ими, давая себе на время забыть о собственной задаче - быть объектом, которым любуются. Ему нравилось оказывать знаки внимания тем цветочкам, которые выбрал он как объекты для любования.

Но он очень сильно стал бояться тех моментов, когда всё стихало. Эта тишина вызывала в нём ужас. Там хранилось собственное недовольство собой и собственное ожидание от себя быть ещё лучше. Это недовольство заставляло его работать и работать над собой. Но он никогда не оставался один на один с вопросами к самому себе: Зачем я всё время стараюсь? и Почему я не могу быть собой довольным? Он не давал этим вопросам даже шанса возникнуть в этой тишине. Он и тишину эту старался гнать от себя всеми возможными способами.

Но однажды он увидел ещё один объект для любования, но этот объект очень странно себя вёл. Он пел песни о том, как любит себя и благодарит себя за все свои усилия. Этот объект просил у себя прощения за строгое и когда-то даже жестокое отношение к себе. Он говорил о свободе быть собой и любить себя за просто так. Он мог часами ничего не делать, но при этом был спокоен и умиротворен. Он мог что-то спеть фальшиво и при этом радоваться тому, что спел потому что просто песня хотела через него литься.

Наш цветочек был шокирован наблюдением. Он не понимал, как можно просто так любоваться собой, быть в спокойствии и не ругать себя за отсутствие стараний. Цветочек с того момента как будто лишился части своего привычного мира и испытал от этого потрясение, которое привело его в состояние решимости защищать свой мир, свой уклад и свою почву, на которой он рос много лет. Он не хотел оказаться без почвы, к которой он привык.

Он отвернулся от найденного объекта, но забыть его не смог. Он продолжал стараться, радовать и восхищать других. Но иногда в его памяти всплывало то, что его потрясло, словно внутри притаился диверсант, который покушался на столь понятный и привычный уклад.

Цветочек иногда очень уставал, уставал стараться быть совершенным объектом для чужих восхищений. Но он не мог жить без них. Они стали для него главным солнцем. Но усталость всё чаще давала о себе знать, особенно в моменты тишины, когда всё стихало. Он жадно продолжал искать объекты, которыми время от времени может восхищаться он, пока он не работает объектом восхищения для других. Так он отдыхал или скорее так он выделил в своей привычной почве участок, на который он мог приходить и делать перерыв от стараний и усилий над собой.

Почему-то он всё больше уставал от вечного недовольства, которое куда-то его гнало и которое никогда не называло цели, которую нужно достичь, чтобы это недовольство хоть раз сказало "молодец" от души.

Иногда он ловил себя на том, что хоть раз хочет побыть на месте тех, кто им восхищается. Но он понимал, что это невозможно. Он пытался смотреть на себя через других и хоть так быть собой довольным. И иногда у него это получалось, но быстро заканчивалось. И стоит сказать, что его страшно ранило, когда кто-то был им недоволен или критиковал его. Ему наносило это невыносимую боль, которую он не позволял себе показывать.

Иногда он вспоминал о том странном цветке и ему становилось на время тоскливо. То ли о того, что он больше его не увидит, то ли от того, что он был далёк от той чудоковатости, которую мог позволить себе тот свободный цветок, которому было хорошо и без восхищения других.