Муза и хищник

Он увидел её в толпе и понял, что не может пройти мимо и вернуться домой без номера её телефона. Он был очарован ей, зачарован. Он был изумлён той, кого увидел.

Она была наивна и жила сердцем. На его попытку познакомиться она решила дать ему шанс, но не нашла в нём чего-то сверхъестественного для себя в тот момент.

Он угостил её приятным напитком и начал с ней беседу. Ему было интересно узнать, кто она такая, чем живёт, что у неё в голове. О себе он тоже рассказал и им обоим показалось, что между ними есть что-то общее.

Она оставила ему свой телефон, потому что ей понравилось то, что между ними это общее нашлось. Они встретились снова и он привёл её в красивый ресторан. Они снова общались. Потом снова встретились. Он начал делать ей значительные подарки, которые местами словно были чрезмерными по своей ценности для той степени знакомства, и она подумала, что у него на неё серьёзные намерения. Ей это понравилось. И она постепенно начала к нему привязываться, доверять ему и видеть в нём надёжного человека, с кем можно создать семью. Она была наивна.

Она не понимала, что для него она артефакт, а его подарки - это его демонстрация себя. Он любовался на неё как на купленную картину, которой теперь он обладает. Он демонстрировал её другим, каждому, кому мог продемонстрировать, чтоб ему завидовали. А потом ему стало скучно. А она уже привязалась. Она уже создала с ним дом.

Она не умела взвешивать то, что отдаёт и то, что получает. Она не умела строить деловые отношения в доме. Она вошла в этот дом, веря, что создаёт его с тем, на кого можно положиться. Она ошиблась. Она была его артефактом, частью его коллекции, которая до какого-то времени его очень вдохновляла. А она начала растворяться в нём и терять себя, своё сияние, свою энергию.

Чем больше она теряла свою энергию, тем скучнее ему становилось. И эту скуку он разбавлял как мог, пока она это терпела ради созданного дома и себя той, что в нём растворилась. Но терпение её кончилось и кончилось оно взрывом.

Его подарки в их совместной истории постепенно остались в прошлом и на их место пришли торги за распределение средств на еду в холодильнике. А подарки он делал регулярно себе, как и тогда, когда выделил её из толпы и начал с ней знакомиться. Это не было о ней никогда. Это было о нём и для него. Он собирал артефакты, трофеи для себя. Он называл себя мужчиной.

В итоге ей пришлось продать его подарки, чтобы покупать еду в холодильник. Он был слаб и сломлен, когда свалился со своего коня. И предпочитал лежать там, куда свалился, пока она искала способы накормить семью, где родились их совместные дети. Ему было жалко себя. Ей было жалко его. Она называла это семьёй и близкими людьми.

Когда он снова сел на коня, на горизонте был новый свежий артефакт. Он бросил свои силы на привлечение свежего вдохновения для себя. Он жил свою жизнь и делал то, что делает мужчина, как ему казалось. Он уважал себя и ценил свою жизнь как ему казалось. Он не имел в себе места для сомнений в себе и своих действиях. А если кто-то в них сомневался, это были проблемы сомневающихся, не его. Он называл себя мужчиной.

Прошло время, их дома больше не было, близкие и родные люди остались там, где остаются миражи. Она жила дальше, пытаясь собрать в себя то, что когда-то растворилось в нём. В ней периодически другие видели артефакт, но она уже без наивности понимала, что её не видят. Видят добычу, которой она больше не готова была становиться. Её уже изрядно пожрали и она понимала, что к этому столу больше никого нельзя пускать.

Она теперь знала, что подарки, жесты от кого-то - это не для неё, а для того, кто демонстрирует, что может их делать. А для неё - это то, что показывает её ценность, ценность её чувств, её мира, её эмоций, её комфорта. Она теперь держала при себе кинжал своего ума, который стоял на страже и не давал хищникам отщипнуть от неё кусочек ради их удовольствия. Она окружила себя заботой и построила вокруг себя стену, которую сможет пройти только тот, кто будет нести ей её комфорт, её ценность, её благополучие, а не брать от неё что-то, ради того, чтобы взявший почувствовал себя особенным или сытым.

Наверно, она стала сильнее, но она ненавидела эту силу и ту цену, которую ей за неё пришлось заплатить. Она в какой-то момент настолько устала от этой силы, которую она по своей частично ещё существующей наивности продолжала ещё приобретать за высокую цену, что стена вокруг неё стала ещё больше. И она знала, что никого, кто будет учить её силе, она за эту стену больше не пропустит. Она была готова открыть дверь только тем, кто учил бы её принимать любовь, заботу к себе тем, что давал бы в избытке без попытки отщипнуть от неё что-то. Она была готова учиться тому, каково это быть любимой безусловно, когда её комфорт, её счастье, её гармония, её здоровье - это не только её ценность. Для остальных стена была закрыта навеки. Потому что за этой стеной она продолжала собирать себя, отращивать в себе обратно то, что от неё щедро откусили хищники.